Немцы окружили деревню, никого из нее не выпускали. А потом на соломенные крыши домов, сараев полетели трассирующие пули. Ни одного деревянного строения не уцелело.

Это только один из эпизодов, припомненных Марией Подгайской.

Родилась Мария в небольшой деревушке Михайлово, что в Мстиславском районе Могилевской области. Незадолго до войны Ильенковы оказались в деревне Шамовщина. Родители работали в колхозе, старший брат Павел 1922 года рождения — пионервожатым и учителем физкультуры в местной школе. Тут же училась и Мария.

О нападении гитлеровцев сельчане узнали из сообщений по радио. Объявили всеобщую мобилизацию. Одним из первых, кто направился на фронт, был и колхозный плотник Василий Ильенков.

Военнообязанным приказали собраться в недалекой деревне Лютня, — начинает воспоминание Мария Васильевна Подгайская, жительница Узды. — Мы с мамой проводили отца. Рядом шли другие семьи. И вдруг услышали гул в небе. По звуку папа определил, что это не наши самолеты. «Дальше не проводите, бегите домой, — приказал нам. — Хотя бы с вами какой беды не случилось». Спешно попрощались… А назавтра пришла повестка и на Павла.

За три года оккупации не было от родственников никаких сведений. Ильенковым повезло-вернулись домой и отец, и сын. Василий Никифорович воевал в составе строительного подразделения. Во время отступления немцев попал под бомбежку, был ранен. Направили его в Гродненский госпиталь, откуда и демобилизовался.

Павел в составе моторизованного батальона дошел до Кенинсберга, где также получил тяжелое ранение. Военные врачи смогли поставить воина на ноги. Был в его фронтовой биографии и такой эпизод. Во время артиллерийского обстрела фашистский снаряд разорвался рядом с позицией, где находились воин и его боевые товарищи. Наблюдая за этим местом сбоку, некоторые думали, что никого там в живых не осталось. Но, когда дым развеялся, увидели, как из траншеи поднимается сначала рука Павла с пулеметом, а затем и он сам, другой рукой поддерживая своего друга и односельчанина Петра. А закончил П. Ильенков войну на Восточном фронте, в боевых действиях с Японией. Вернулся в родные места осенью 1945 года, имея на груди орден Отечественной войны, две медали «За отвагу».

Ушел на фронт и дядя Иван, брат Василия Никифоровича, который до войны работал бригадиром. Пошел и не вернулся. Через несколько месяцев после его мобилизации в семье родился мальчик, которого назвали Сашкой. Не суждено было ему увидеть отца живым. В годы лихолетья не имел мужской поддержки, претерпел голод и недостачу и в непростые послевоенные годы. Позже, когда вырос, получил свою семью, унаследовал от периода оккупации такую привычку. В День Победы, другие праздники, а иногда и в обычный выходной день садился Александр за стол, ставил перед собой фотографию отца, наливал рюмку водки, выпивал, затем вторую — «За тебя, отец!» Потом звал доченьку, со слезами на глазах просил малышку: «А теперь веди папу спать…”

Мог стать жертвой войны и пятнадцатилетний двоюродный брат Марии Васильевны (по матери) Николай Шинкевич. Воспитанный на советских традициях школьник не любил фашистов. Кто-то донес полицаям, что ребята собирают и передают партизанам оружие. В райцентре были подпольщики, кое-где, в отдаленных от города местах, прятались и от оккупационных властей, и от представителей советских органов неизвестные люди, которые боевых действий не вели (о районе и происходящем здесь событии упоминает в книге “Мстиславль. Эссе об истории и людях одной земли» известный белорусский писатель Владимир Короткевич)… Подростков арестовали. Долго мучили, выспрашивали нужные сведения, но в конце концов отпустили.

В Шамовщине стояла немецкая часть связистов. Оккупанты разъезжали по деревням на мотоциклах, стреляли кур. Однажды Маша, которой было тринадцать лет, чуть не попала в неприятную историю. Уже в конце войны была она с подругами в деревне, поодаль немцы стояли, другие проезжали рядом на мотоцикле. В небе появился немецкий самолет, потом – какой-то взрыв, крылатая машина загорелась и стала снижаться. Мария от радости запрыгала, захлопала в ладоши. Кто-то из подруг вовремя оттащил девочку в сторону. Если бы увидели немцы такой ее эмоциональный поступок, добром это не закончилось бы.

В том, что фашисты жестоко расправляются с теми, кто не хотел подчиняться оккупационным властям, сельчане убедились с первых месяцев войны. В Мстиславле и округе уничтожили всех евреев. Чтобы запугать других, захватчики расстреляли директора школы, затем семью военных Хонькиных.

Еще большей опасности подвергались мирные жители в последние месяцы войны. Озверевшие фашисты, отступая, уничтожали людей, города и деревни. Вот уже освобожден Смоленск, фронт движется севернее Мстислава-на Оршу, Витебск. Окружили захватчики Шамовщину. Всех, кто шел в населенный пункт, пропускали, в обратном направлении-никого. Людей из домов повыгоняли на улицу. Многие были в отчаянии, ждали самого страшного развития событий. Но закончилось все тем, что немцы ходили с автоматами по деревне и направляли очереди с трассирующими пулями на соломенные крыши домов, сараев. За несколько часов деревня выгорела, остались целыми единичные кирпичные здания из старых, дореволюционных еще построек. В одной бывшей барской постройке и поселились Ильенковы, еще несколько семей. Мама перенесла из собственного дома, что сгорел, раму от железной кровати. Матрасами стали наполненные соломой мешки. У кого были мужчины, сильнейшие женские руки, стали строить землянки. Так и встретили освобождение.

Вернулся домой отец. Появилось известие и от Павла. Мама и сестра отписали ему, сообщили, что деревня сгорела, как они живут. А через месяц-другой на имя председателя восстановленного колхоза приходит официальное письмо из части, в которой воевал Павел (видимо, имел отважный пулеметчик, орденоносец соответствующий авторитет у командования) с определенными документами, небольшой суммой денег и просьбой помочь семье защитника Родины в строительстве нового дома. Колхоз выделил людей, которые откуда-то привезли бревна на десять венков сруба. Собственными силами, и малышка Мария помогала, к зиме сделали небольшую хижину. Крыша, как и многое другое, накрыли соломой, пол еще несколько лет оставался земляным, стекла в окнах определенное время заменяли мешки с соломой (зимой), старые клеенки. Но ведь своя крыша над головой!

Мария год ходила за семь километров в школу в Старое Село. После дальней дороги и слабой пищи (долгое время на столе ничего, кроме крупы, истолченной в ступке и сваренного зерна, изредка разбавленного несколькими картофелинами, ничего не было) не очень шла наука в голову. Однако девушка старалась. Более того, раздобыв фиктивную справку о досрочном окончании учебного года, Ильенкову допускают к экзаменам для поступления в Мстиславское педучилище.

И вот она уже студентка. Для жилья девушкам выделили старый пустой дом. Очистили его от хлама, вымыли пол, на котором и спали – ни мебели, ни посуды, ни одежды. Позже отец выстругал для Марии кровать из досок, а настоящей королевой почувствовала она себя после того, как Василий Никифорович переслал изготовленные своими руками валенки. Теперь никакой холод не страшен — можно в такой обуви и на занятия ходить, и спать!

Через три года отличнице учебы Марии Ильенковой дали направление в Могилевский пединститут (как окончила, и в аспирантуру звали). Но надо было за что-то жить. Выбрала заочную форму обучения, а сама устроилась воспитателем в детский дом. Немного зарабатывала, немного отец помогал. Легче стало, когда после института направили молодого специалиста работать директором Красногорской СШ, одновременно и русский язык, и литературу преподавала. Через десять лет судьба перебросила женщину, уже с семьей, в Смолевичский район. В Узду, уже на заслуженном отдыхе, переехали в 2005 году.

Теперь честь Марии Васильевны Подгайской-ее четыре сына. Все получили высшее образование-филолог, художник, журналист, тренер. Чтобы встать на ноги, достичь нынешнего статуса, и им пришлось немало пережить. Но это никак не сравнишь с трудностями, выпавшими на детские и студенческие годы их мамочки.

Виктор СОБОЛЕВСКИЙ