Ее малая родина-деревня Искра Светлогорского района. Это север Гомельской области. Не исключено, что ее предки имели русские корни. Свою родословную, даже в двух-трех поколениях, женщина не помнит. Наверное, и не интересовалась этим в свое время, но о таком наследии напоминают имена.

Отец Савелий и мама Феврония назвали свою дочь Ефросиньей. Правда, у четверых сыновей в этой семье более привычные для наших мест имена — Иван, Семен, Николай, Кузьма.

Когда Фрося появилась на свет в 1925 году, ее старшим братьям Сёмке и Ваньке было соответственно восемь и пять лет. Колхоз в их местности организовался чуть позже, работали Пестуновы на собственной земле. Пахали-обрабатывали землю, ухаживали за скотом. И после образования коллективного хозяйства, как и многие другие более-менее состоятельные сельчане, не спешили вступать в колхоз, долгое время считались единоличниками.

— Наша Искра была большой деревней, более ста дворов, а через луговину, метров за двести, соседняя деревня Дедное, тоже немаленькая. По сути это был как один населенный пункт, — вспоминает Ефросинья Савельевна. — Ого, сколько народу было! Как выйдут мужчины на сенокос, а за ними женщины, дети с граблями – целая армия. В нашей семье пятеро детей, в других-не меньше. Наработаются парни, девушки за день, а вечером на танцы-пение. Сменим рабочие лапти на более чистые и до темна поднимаем пыль на улице возле скамейки, зимой по очереди к кому — нибудь в дом перебираемся.

В тех же лаптях Фрося с подругами бегала в школу в соседнюю деревню Чирковичи, в семи километрах. И через лес тэполи, и речку по льду зимой переходили, боясь провалиться. До войны пять классов одолела.

Хотя какое-то разнообразие в привычную деревенскую жизнь внесло начавшееся неподалеку строительство дороги Светлогорск-Жлобин (сейчас эти райцентры соединяет железная дорога). А в тридцатые годы население из окрестных деревень по разнарядке из города выходило на ежедневные работы по насыпке, укладке грунта, обустройству обочин. Не одну неделю отработала здесь с лопатой и Феврониея Пестунова. А Фрося с другими сверстниками бегала смотреть на такую общину, а еще чтобы получить скибку хлеба, который выдавался занятым на таких работах.

Началась Великая Отечественная война. Старшие братья Семен и Иван в первые дни были мобилизованы на фронт. Получая краткие сведения об отступлении чаще Красной Армии в первые месяцы лихолетья, мать по воскресеньям ходила в церковь, вечером дома перед иконой молилась, просила Бога, чтобы сберег сыновьям жизнь, чтобы вернулись домой. Не раз опасность оберегала воинов, были и ранения, но выжили, приждали победы.

Остальные члены семьи перед приближением фронта к их населенному пункту направились с другими сельчанами в беженцы. Да недалеко отошлись, настиг их фронт через шестьдесят с лихвой километров. Сегодня женщина и не вспомнит, почему остались они у незнакомых людей в одной из деревень на Жлобинщине. Пришлось там зимовать, перебиваясь на постельницу.

Весной 1942 года вернулись в Искру. Но и в родных стенах несладко было. Дети собирали щавель, крапиву, мама варила суп, изредка прибеливала его молоком, которое брали у соседей. Летом бегали в лес за черникой, земляникой – и свежие ели, и на зиму сушили. Поздней осенью и зимой за счастье принимали найденные в поле гнилые картофелины – мать мыла их, сушила, пекла блины-лепешки. «Везло” тем девушкам, кому немцы время от времени доверяли стирать свою одежду, белье – за это рассчитывались настоящим хлебом, вкус которого некоторые начали уже забывать.

Нередко немцы делали облавы, во время которых забирали местное население для отправки в Германию. Не брали только пожилых, больных и совсем малых детей. Однажды и во двор Пестуновых запрыгнули. Только счастливый случай спас семью от неволи. Неподалеку, через забор, жила тетя, у которой недавно родилась двойня. Пока незваные гости топтались во дворе, она передала одного младенца в дом, его уложили на кровать рядом с хозяйкой. Когда фашисты зашли, малыш расплакался, а женщина заголосила: куда, мол, нам ехать с грудным ребенком, а кто трех старших смотреть-кормить будет? Так и оставили их семью в покое.

Некоторое время выручало от неприятностей и то, что Савелия Пестунова немцы назначили старостой деревни. Собрали по этому поводу собрание, стали спрашивать, кого они хотели бы видеть представителем местной власти. Люди и предложили одного из лучших хозяев, кто на то время оставался в деревне. Не хотел он такой должности, но у него и не спрашивали согласия. Ничем скверным свою совесть староста не запятнал. Выслушивал приказы-решения оккупационной власти, но, как сегодня сказали бы, не рвал жилы над их осуществлением, никого из сельчан, связанных с партизанами, не выдал, не участвовал в вылазках полицейских по грабежу населения…

Когда закончилась война, представители соответствующих органов вызвали бывшего старосту на допрос. Как же, бывший единоличник, в колхоз не вступил, работал на немцев. Отыскать кого – то из бывших партизан, с кем имел в годы войны контакты, не удалось-они были не местными. Итог-десять лет заключения. Но домой Пестуновы хозяина не дождались, так как немолодой уже человек умер в Бобруйской тюрьме.

Пришлось Февронии Сидоровне взвалить в нелегкие послевоенные годы на свои плечи заботы по содержанию семьи. Старший сын Иван стал военным, заполучил семью и переехал из Искры Семен. Фрося, Кузьма и Николай вступили вместе с матерью в колхоз. Несколько лет понадобилось, чтобы залечить военные раны – в тех же лаптях пришлось за плугом ходить, картошку копать, сено заготавливать.

Ефросинья вышла замуж за односельчанина Павла Устименко, который пас колхозных телят. С годами в семье родились двое сыновей, две дочери. Всю жизнь прожили в Искре. В 2012 году дочь купила квартиру в Узде, через пять лет забрала к себе и мать. Через месяц в этой квартире, что в доме по улице Советской, Ефросинья Савельевна отметит свои 95.

Виктор СОБОЛЕВСКИЙ, Сергей ШАРАЙ (фото)