Бывший фронтовик, инвалид Великой Отечественной войны Николай Козич заканчивает Минскую школу по подготовке председателей колхозов и в 1950 году становится председателем колхоза «Свобода». Было ему на то время 24 года.

В обстоятельных воспоминаниях Николая Константиновича Козича вся его биография, от рождения почти до последних дней жизни (умер он два года назад). Могут вызвать интерес не только у его родственников, бывших коллег по работе такие разделы: «Родина, родители», «Жизнь на хуторе, юные годы”, “Война началась”, “1944 год — на фронте”, “Председатель колхоза”, “Семейная жизнь”, “Работа в колхозе “Восток”, “Трудности, неприятности”, “Успехи”, “Общественная работа”, “Дети”, “Где был”, “Жизнь после перестройки”, другие. По сути, это настоящая повесть, которую вдова ветерана войны и труда передала в районный краеведческий музей. Предлагаем вашему вниманию один из ее разделов, о колхозной жизни в пятидесятые годы прошлого века.

…10 июня 1950 года меня избрали председателем колхоза «Свобода». Центр — деревня Ракошичи, 150 дворов, а еще поселок Здоровец. Колхоз был экономически слабым хозяйством. Не было типовых общественных построек, лошади, крупный рогатый скот, свиньи и овцы располагались в обычных гумнах. Животное было беспородным, низкопродуктивным. Урожайность зерновых составляла 7—8 центнеров с гектара, картофеля — до 80. Никакой техники, только одна автомашина, конные молотилки и зерночистилки с ручным приводом. Небольшую помощь техникой оказывала МТС. Ни электрического света, ни радио, ни клуба.

Не хватало рабочей силы. Многие мужчины работали на железной дороге на станции Негорелое (15 км от Ракошичей), в лесхозе, леспромхозе, химлесхозе, войсковой части в Коласово. В полеводческих бригадах почти не было мужчин, а в животноводстве и женщин не хватало. Многие работники ферм приносили мне домой ключи и отказывались работать в навозе, темноте. Свинарки Ф. и Ч. так и заявили: «Больше на работу не выйдем, пусть хоть сдохнут те свиньи«. Работа колхозников почти не оплачивалась, на трудодень в конце года выдавалось всего по полкилограмма зерна.

Приходилось принимать крайние меры — исключать из колхоза, лишать приусадебных участков, требовать вернуть плату за пасьбу скота на колхозном пастбище. Пока нашли свинарок, исключили из колхоза 20 семей. Было много недовольных, звучали угрозы и в мой адрес. Однажды фуражир, старый коммунист А. Балабанчик сообщил мне, что сеяльщик Т. высыпал в борозду мешок семян ржи. Ночью пришел забрать краденое, но там его встретили с ружьем. Привели вора ко мне. Я составил акт и предложил: либо оформляем дело в суд, и тебя ждет 10 лет заключения, либо идешь на ферму ухаживать за овцами, а акт будет лежать в сейфе. Т. согласился на второй вариант. Таким же образом заставили работать в строительной бригаде бывшего тюремщика А. Пойманному с краденым Г. пришлось пройти с тем мешком зерна через всю деревню. Потом он стал работать подвозчиком кормов на ферме…

Я опять как на фронте — встаю до восхода солнца и ложусь в полночь. И так все 12 лет, без единого отпуска и без выходных. Мой месячный заработок составлял 30 кг зерна и 30 рублей.

Цены на сдаваемую государству сельхозпродукцию были мизерные, а на промышленные товары — высокие. За машину зерна можно было приобрести пару уздечек или барон. Поэтому приходилось думать не о прогрессивных методах организации труда, а о том, как поднять плодородие почвы без минеральных туков, урожайность культур-без хороших семян. Тяжело было бы нести такую ношу одному.

Мне повезло, когда секретарем партийной организации стал житель деревни Ракошичи, учитель, умный и душевный человек Владимир Третьяк. Бывший фронтовик, кавалер нескольких орденов, пользовался авторитетом у сельчан. После работы в школе он пропадал на полях и фермах, а вечерами проводил партийные собрания, заседания правления колхоза, организовывал самодеятельность. Однажды летом, во время сенокоса, после проливных дождей вышла из берегов речка, затопила пойму, снесла временные мостики и укладки. Поплыли прокосы и готовые стожки. Владимир Александрович, раздевшись, до начала занятий в школе наладил переправу, через которую люди вышли на уборку сена и спасли корм.

Были и другие трудолюбивые колхозники. Например, Константин Барщевский и за такую мизерную плату за день обычной косой скашивал по 0,6—0,8 гектара травы (две-три нормы), по несколько смен без отдыха работал на обмолоте зерна. Добросовестно усердствовали на фермах Анна Деменчук, Александр Третьяк, Михаил Деменчук, в строительной бригаде — Александр, Иван и Сергей Доморацкие, Михаил Чурило. Инвалид войны Иосиф Данилович тщательно исполнял обязанности председателя ревизионной комиссии.

Оказывали колхозу существенную поддержку шефы из Узденского химлесхоза, райпо, мебельной фабрики “Родина” из Минска. С их помощью мы накрыли жестью коровник и свинарник, шифером — контору, клуб, роддом. Ракошицкий колхоз первым в районе был электрифицирован. В 1957 году получили первую легковую машину”ГАЗ-69″.

Очень выгодным стало льноводство. Расширили под лен площади, подняли урожайность. Ежегодно от его продажи колхоз получал по 350-400 тысяч рублей и свыше ста тонн пшеницы. Построили свой льнозавод, купили перерабатывающие машины, куделеприготовители, оборудовали льносушилки. Это позволило полностью рассчитаться с колхозной задолженностью, выдать людям по итогам года больше зерна и денег, вести строительство, приобретать новую технику. С увеличением оплаты труда, укреплением материальной базы в колхоз стали возвращаться те, кто его ранее покинул. Установили гарантированную оплату для работников животноводства, обеспечили их грубыми кормами для личного скота.

Успехи хозяйства стали поводом для недобросовестных людей, желавших возглавить колхоз. Поступали жалобы, анонимные письма, клеветы, оговоры меня как руководителя в райком партии, министерства, контролирующие органы. Подговаривали людей, чтобы на собраниях выступали против меня. Приезжали многочисленные проверки, делались ревизии, но после выяснения ситуации на месте наказывали не меня, а тех, кто совершал подлые дела.

Были в колхозе и тунеядцы. Многие занимались самогоноварением. Свадьба, крестины, проводы в армию, даже убой кабана превращались в гулянку на несколько дней. Почти в половине домов деревни или муж, или жена, или целыми семьями радость и горе прятали в водке. От алкоголя многие умерли преждевременно, у некоторых появились дебильные дети…

В 1955 году построили колхозный родильный дом и фельдшерский пункт, где стала работать моя жена София Григорьевна. Ежегодно рождалось по 23—25 детей — полный школьный класс! Восьмилетняя Ракошицкая школа полнилась детскими голосами.

Пять лет мы строили свой дом, куда заселились в ноябре 1955 года. Возвели постепенно и сарай, гумно, погреб, баню, колодец. Посадили 15 плодовых деревьев в своем саду, в огороде росла картошка, было много цветов, кусты, ягоды. Держали корову, свиней, много птицы (до 50 уток, 20 индюков, 15 кур). В 1960 году приобрели телевизор.

В свободное время я интересовался музыкой, любовь к которой перенял от отца. Лева Айбиндер научил меня играть на итальянском аккордеоне, и я по нотам мог исполнить любой вальс, танго, Полонез Огинского. Хотел, чтобы и два моих сына научились этому, но не было достойных учителей.

В лесах вокруг Ракошичей было много грибов. Мы их сушили, консервировали, но для меня не было более интересного занятия, чем их сбор. Иногда выходил и на рыбалку…

Началось укрупнение колхозов. Сначала нашу «Свободу» хотели присоединить к колхозу «VІ съезд Советов» (Прусиново, Нива, Пуховщина), более отсталого хозяйства, да люди не захотели и я не хотел снова начинать с нуля. По нашей просьбе нас объединили с кухценской «Победой», назвали новый колхоз «Восток». Там также были миллионные долги. А еще меня «сватали» на должность руководителя колхоза в Хотлянах, хозяйства в Дзержинском районе, но я не давал на это согласия по состоянию здоровья. Год поработал инспектором райгосинспекции по закупкам сельхозпродукции, а потом все же вернулся в Кухтичи на должность главного агронома.

Виктор СОБОЛЕВСКИЙ