В семье, где воспитывалось шестеро детей, Александра была старшая. Поэтому хорошо знала, как непросто родителям было поднимать их, особенно в годы Великой Отечественной войны. Эту школу выживания женщина помнит и сейчас.

Шестеро детей родилось в семье Владимира Григорьевича и Марии Ивановны Лободы. Хозяин работал на железной дороге, и все основные заботы лежали на его плечах. Старшая дочь Саша появилась на свет в 1928 году, а потом еще пятеро — Лена, Миша, Наташа, Володя, Рая. Непросто было женщине накормить-одеть их. Всю жизнь она официально нигде не работала, ухаживала за детьми. Хорошо шить умела. Хозяин по службе часто ездил в Гомель, другие города и изредка привозил или кусочек ткани, или что из одежды, а жена шила-перешивала, и что-то из своего, от старших младшим, переделывала.

Жила семья в бараке-казарме при железной дороге, неподалеку от Хойников. Одну крышу здесь делили на все четыре немалые семьи. Держали коров, лошадей, птицу, огороды. Это помогало сводить концы с концами.

Саша пошла в школу соседней деревни Осово. Закончила четыре класса, очередные летние каникулы предполагала посвятить привычной домашней работе.

В то июньское утро Владимир Григорьевич на коне отправился в ближайший городок, чтобы продать масло, еще кое-что из продовольственных запасов, а на вырученные деньги купить что для дома. Но большинство заработанных таким образом средств шло на уплату налогов. Дети только на праздники могли есть то же масло, сыр, сметану, домашнюю колбасу, яйца, большинство припасов шло на продажу и на погашение государственных платежей.

Вернулся хозяин домой пораньше обычного, взволнованный.

Как же так, — возмущался, — мы же с ними договор о ненападении подписали, и Сталин не раз заявлял, что войны не будет…

Так жители барака-интерната узнали, что началась Великая Отечественная. Объявили о всеобщей мобилизации. Владимира Лободу на фронт не взяли. Была броня на железнодорожников. Надеялись власти, что скоро удастся сдержать наступление, рассчитывали, что работа железной дороги как-то поможет фронту в будущем.

Однако уже через несколько недель фронт откатился далеко на восток. Оставаться в доме при самой железной дороге оказалось опасно. Семья принимает решение переехать в недалекую деревню Горошково, где жила сестра хозяина. Хотя и там было тесно, да все же спокойнее. Поддерживали семейный бюджет лошадь, две коровы. Правда, детям приходилось спать по двое-трое в постели, поперек ее (маленький рост позволял). А вскоре опять пришлось потесниться — не спрашивая у хозяев согласия, назначили сюда на постой несколько оккупантов.

Сначала они особого вреда семье не делали, — вспоминает девяностодвухлетняя Александра Владимировна Давыдовская, ныне жительница Узды. — Да, приходилось отдавать последние продукты, но иногда и нам что-нибудь от них перепадало. А мне особенно вот какой случай запомнился. Однажды я, играя во дворе, с разгона упала на какую-то железку. Сбила кожу на колене, оно вспухло, много крови потеряла. Как раз дома был один из квартирантов, не немец, а чех. Он завез меня к врачу, несколько часов ждал там, пока мою рану зашивали-обрабатывали, а потом привез домой. Так что и среди тех нелюдей попадались более-менее человечные.

Тем временем из деревень начали забирать девушек, женщин, детей и целые семьи для отправки в Германию. Не раз Александре, ее младшим братьям и сестрам пришлось рисковать. Услышав об облаве, родители с бабушкой и младшими детьми убегали в ближайший лес, а двоих-троих старших, закрыв дом на замок, оставляли на чердаке, приказав в течение нескольких часов, пока они не вернутся, лежать тихо, особенно если услышат, что во дворе кто-то чужой появился.

Однажды от очередной облавы убежать не удалось никому. Всех обитателей Горошков начали сгонять в школьный двор. Люди знали, что их ждет Германия. Отец успел спрятать под досками пола в надворной постройке несколько отрезков ткани ,часть одежды (с собой решили взять только самое необходимое), немного продуктов. Некоторые шли под дулами автоматов и думали, что сейчас всех сожгут. Подобные случаи в некоторых деревнях были. Выбраться из окружения не было возможности — во всех переулках и выходах из деревни стояли немцы и полицаи с автоматами. По дороге отец успел перекинуться несколькими словами со старостой деревни. Тот, когда уже собрали всех в школьном дворе, дал знать, что семья Лободы может покинуть деревню, немцы разрешат. Так и сделали. Правда, в спешке, уже на выходе из Горошков заметили, что нет с ними годовалой доченьки Раи. Рискуя, хозяин вернулся в тот школьный двор. Девочка, уставшая, спала под возом. Вместе оставили то страшное место. Позже узнали, что фашисты сожгли деревню (сгорели в сарае запасы припасов и одежды), а всех жителей вывезли в Германию.

Семья перебралась к родственникам в Волоки, это была одна из окраин Хойников, в пяти километрах от центра. Отца взяли временно на железную дорогу. Тяжело жилось. Мать шила-перешивала. Александра нанималась на работу — кому рожь жала, кому картошку помогала копать — рассчитывались продуктами. У новых хозяев тоже была корова, поэтому время от времени меняли молоко на соль, картошку — на хлеб, одежду. Но таких желающих хоть чем-нибудь разжиться на городском рынке было много, и не всегда удавалось сделать взаимовыгодный обмен. Бывало, простояв с полудня с соседским парнем Лёней между таких же нищих, возвращались домой с тем же, с чем и приходили.

Да выжили, подождали освобождения. Иногда удивляется теперь Александра Владимировна, как родителям удавалось в то лихолетье прокормить, одеть, уберечь от болезней всех шестерых детей. Да и в послевоенные годы было не легче. Некоторое время пришлось жить в том же бараке на четыре семьи. Девушка пошла в пятый класс. Но какая там учеба, когда на пять-семь переростков приходилось по одному карандашу, тетради, учебников — один-два на класс.

Через год, прекратив учебу, пошла работать — взяла на работу ученицей швеи в ателье тетя. Бегала на работу за пять километров. Шили из старых телогреек (без рукавов, с пятнами крови), шинелей, найденных на местах боев, в больницах. Такой работой занимались здесь около двадцати женщин, девушек. Научившись шить, стала Александра, как и мать, зарабатывать этим себе и семье на хлеб. Семь с половиной лет отработала в ателье.

Отец понемногу построил новый дом. Сразу после войны передали семье раненого коня, девушка долго его лечила, перевязывала ногу, пасла, и он стал хорошим помощником. Сколько раз отправлялась на нем с Мишей в лес, заготавливали и привозили дрова, обрабатывали землю. Да однажды не стало лошадки — кто-то украл из выгона или сам где заблудился…

Подрастали братья, сестры. Миша и Володя стали работать шоферами, Рая — на стройке, а Лена и Наташа — на местном консервном заводе. Сюда же перешла и Александра. В течение нескольких десятилетий, вплоть до выхода на заслуженный отдых, закатывала банки. Вместе с заводскими девушками бегали в центр города на танцы. Однажды увидела там красавца в матросской форме. Василий занимался в мореходном училище, приехал домой на побывку. Потанцевали, познакомились поближе, и забыл парень о романтике морских просторов, остался в родном городе. Поженились, Василий пришел работать заготовителем на тот же завод. Сначала жили в доме свекра, после получили от предприятия квартиру. Родились в семье трое детей.

Чернобыльская беда вынудила переехать на Узденщину. Живет сейчас Александра Владимировна у дочки по улице Строительной. Здесь ее посещают, кроме детей, шестеро внуков, десять правнуков и праправнучка.

Виктор СОБОЛЕВСКИЙ