Вещи придают уют. Как Александр Конопацкий из райцентра стал делать вазы и посуду из дерева

На Пролетарской, улице татарской. Как хорошее кино, вспоминает Александр Конопацкий свое детство, молодость.

Его дом стоит в начале улицы, через несколько метров – река Уздянка. Уже несколько веков жили на сегодняшней Пролетарской преимущественно татары, на соседней Ленинской – евреи. Теперь и тех, и других остались единичные семьи. Евреев уничтожили фашисты в 1941 году, кто выжил — подались в эмиграцию. А татары расселились по другим городам и селам, ассимилировались, и теперь разве по фамилиям можно отличить их от коренных белорусов, русских, людей других национальностей. Но и сегодня в памяти Александра Адамовича-детство, молодые годы, незабываемые мгновения…

Родился Сашка в Клецке. Отсюда родом его мать. Приехали Конопацкие на свадьбу к родственнику, тут и приждали пополнение в семье (старшая дочь Галина родилась двумя годами ранее, в 1949-м). Появился на свет сын, и через несколько недель вернулись все в Узду. А в Клецк, который до 1939 года оставался под Польшей, часто мальчик наведывался. Немного подрос — узнал о судьбе родни.

Мать, София Ибрагимовна Абрамович, имела пятеро сестер и братьев. Семья была зажиточная –несколько гектаров земли, коровы, лошади. Все жили в одном большом доме, работали от темна до темна. Мама окончила пять классов польской школы. А пришли Советы – хотели записать Абрамовичей в кулаки, но никто из соседей не подтвердил, что занимались они эксплуатацией, использовали наемный труд. Пришлось все нажитое передать в колхоз и самим идти туда работать. «Тебе что, больше всех надо?»—говорили о Софии соседки, наблюдая за ее работой. А настало время получать заработанное за год — в сумочке домой принесла. Продолжала учиться в советской школе, а в фашистскую оккупацию и третье образование, немецкое, получала.

Отец, Адам Александрович, рос в обычной татарской семье в Узде. В 1942 году потерял отца-инвалида, через год умерла мать, и в неполные двадцать лет стал юноша единственным опекуном для семилетней сестры Анны. До войны окончил только начальную школу, после победы вместе с детьми занимался в школе рабочей молодежи, а после и в институт поступил, до пенсии работал бухгалтером, главным бухгалтером в райпромкомбинате, управлении сельского хозяйства, райбольнице.

Интересна судьба и у дяди (брата матери) Мустафы Абрамовича. В сентябре 1939 года возвращался он в Клецк после службы в польской армии. Вместе с другими рядовыми, офицерами попадает в советский плен. Привезли всех в Минск. После фильтрации офицеры попали в Катынь, где и исчезли бесследно, а рядовых отправили на шахты в Украину. Позже – на такую же работу в Сибирь. В 1943 году под опекой Англии многие бывшие польские солдаты кружным путем (через Саудовскую Аравию, Африку) попадают в Армию Крайову. Служит Мустафа танкистом, артиллеристом, принимает участие в освобождении Италии. После победы английский король предлагает бывшим воинам выбор: принять польское гражданство, советское или британское. Те, кто вернулся в СССР, снова оказались в сибирских шахтах. Абрамович перебирается в Великобританию, где (в Манчестере) прожил до 103 лет, не раз после хрущевской оттепели посещал родные места…

Незабываемые годы младенчества

У каждого свое детство. Каким бы сложным оно ни было, почему-то всегда вспоминаются самые светлые, приятные минуты. Даже послевоенная нищенка отступает на второй план.
— Недалеко от нашего дома, на углу Ленинской улицы, стоял магазин еврея, куда мы, дети, бегали покупать обычные, а для нас такие вкусные лепешки, — рассказывает Александр Адамович. — Часто приходилось помогать родителям работать на огороде, а выдастся свободная минута-бежим на речку. Уздянка протекает недалеко, сразу же за огородами, в те годы она была не та, что сейчас, — даже плоты по ней сплавляли! Мальчишки ловили момент, когда никто не видит, забегали на те плоты, перепрыгивали с одного на другой, рискуя упасть под тяжелые бревна. У многих татар были самодельные, вырубленные из дерева, челноки, которые привязывались к вкопанным при берегу столбикам. Их использовали для рыбалки. А мы, дети, удочками ловили пескарей, если повезет, то и язь, голавль, плотва, щука попадали на крючок. Играли в штандарты, прятки, лапту, чижика.

Купленных игрушек ни у кого не было, разве что простенький резиновый мячик, чаще — сшитые мамочкой куклы, сделанные отцом из дерева машинки. А нам и то в радость… сколько раз, повзрослев уже, вспоминали при встрече с Колей Соловьем, Вовой Борисевичем, Колей Калевичем, Костей Конопацким свои детские годы.

Многие татары были особыми огородниками, кожевниками, мастерами других промыслов. В наследство от Деда достались А. Конопацкому предметы для выделки шкур. Сейчас редко кто таким делом занимается. Помнит Александр Адамович, как изготавливали шкуры его двоюродные братья. В сарае, где вымачивались шкуры, такая вонь стояла. Трудно было их выскребать, отдирать жир, отбивать… зато изготовленная из таких полуфабрикатов одежда по надежности и долговечности ни в какое сравнение не шла с купленным в магазинах.

А как красиво праздники отмечали! Да, и выпивали немного, но норму знали, никто назавтра наутро не просил у незнакомых копейки на опохмелку. После торжеств на Красной площади по случаю Первомая, праздник Победы, Нового года заходили по очереди к кому-то в дом (сегодня у меня, в следующий раз-к соседям), каждый со своим добром. К Конопацким чаще наведывались, так как у них был патефон с пластинками. Звучали песни Вертинского, Утесова, Шульженко, популярная в те годы “Рио-Рита”, вальсы, танго. Всегда интересные истории рассказывали Сергей Шитыко, Слава Якубовский, Володя Грек, другие ребята…

На одном предприятии — к пенсии

Окончив среднюю школу, поехал Александр Конопацкий поступать в институт механизации сельского хозяйства. Не повезло с первого раза — большой был конкурс. Устроился слесарем в райсельхозтехнике – куда же еще, это было одно из крупнейших промышленных предприятий района. А через год стал студентом. С интересом осваивал азы технического дела. И в институтских производственных мастерских, и на практике в сельхозпредприятиях Беларуси познакомился с новинками отечественного тракторостроения и оборудования.

В 1974 году Конопацкий с дипломом инженера возвращается в сельхозтехнику. Работы, заказов было столько, что, казалось, если бы все работали без выходных, трудно было бы все переделать. До тысячи и более двигателей в год возвращали к жизни, множество коробок передач, задних мостов до Т-74, МТЗ-5, МТЗ-52, МТЗ-80, зерноуборочных комбайнов, кормоуборочной техники. До ста и более человек одновременно были задействованы в ремонтных мастерских. Под руководством заведующего мастерством Владимира Новика, мастеров Владимира Давыдовского, Геннадия Русецкого на самом высоком профессиональном уровне выполняли колхозные заказы Виктор Махнач, Владимир Жданович, Евгений Куликовский, Александр Жук, Александр Герасимович, Василий Жук, другие. Не утихал гул моторов, лезвий металла, мерцали огни сварки и во многих других помещениях сельхозтехники. Позже предприятие назвали агропромтехникой, затем — Агросервисом, присоединили к нему четыре отстающих колхоза, но все равно масштабы работ, престиж “фирмы” не те, что в 70-80-х …

Спокойные будни

После выхода на пенсию еще шесть лет работал Александр Конопацкий слесарем по обслуживанию сооружений в кинотеатре. Сейчас его основные занятия ограничиваются домом, огородом. Под настроение берет в руки кусок дерева, вставляет в самодельный станок, обрабатывает плотничными инструментами, и появляются простенькие, но такие дорогие для души вазочки, чашки, шкатулки. Предполагает приобрести профессиональный станок, тогда можно будет замахнуться и на более престижные изделия. На рыбалку сейчас редко выходит – речка и рыба не те. На выходные, праздники заходят к нему с женой Светланой Васильевной сын и дочь, приводят внуков. Приобрели для детей жилье в Узде, но на работу в столицу ездят. Это еще один признак настоящего времени…

Текст и фото: Виктор Соболевский